a64408b1     

Биргер Алексей - Тайна Машины Штирлица (Седой И 'три Ботфорта' - 3)



АЛЕКСЕЙ БИРГЕР
ТАЙНА МАШИНЫ ШТИРЛИЦА
(ТРЕТЬЯ ПОВЕСТЬ ЦИКЛА "СЕДОЙ И ТРИ БОТФОРТА")
ПРОЛОГ
Привет тем, кто со мной знаком, это опять я, Борис Болдин (уже
тринадцати лет, а не двенадцати, а Ваньке, моему братцу, недавно десять
стукнуло), взялся записать одну историю, которая, мне кажется, и вас
захватит так же, как захватила меня.
Итак, с чего начать?
Наверно, с того, как мы эту историю узнали, и почему. В общем, начну с
самого начала, хоть, по сути оно и не начало а, скорее, конец.
Не помню, по какой программе, но поздней осенью мы сидели и смотрели в
очередной - в тысячный, наверно - раз "Семнадцать мгновений весны".
Повторяю, осень была самая что ни на есть поздняя, когда первый лед
начинает устанавливаться, и мы сидим дома, потому что на период ледостава,
так же, как на период ледохода, перестает ходить паромчик, соединяющий наш
остров с Городом, и, соответственно, со школой, в которой мы учимся, я и
мой младший брат Ванька. Местные жители чаще всего называют этот пароходик,
исполняющий роль парома, "трамвайчиком", так уж повелось. Но это, в
общем-то, неважно, а важно то, что деревья стояли голыми, и земля почти
всюду была бурой, кроме тех мест, где густыми коврами растут клюква и
брусника, с их вечнозелеными глянцевыми листьями, и где долгий мох растет.
Да, представьте себе, все бурое и голое, но при этом - с золотым отливом,
потому что опавшие золотые листья лежат повсюду, и ветер завывает, и небо
низкое и темное, и вода - особого стального оттенка, который казался бы
совсем хмурым, если бы не золотые прожилки, вплетенные в сталь. Как ветер
рябь поднимет - так эти золотые прожилки и начинают просвечивать. Многим
такая погода не нравится, и кажется совсем унылой, но мы, честно говоря, её
любим, и гулять по предзимним лесам - одно удовольствие, особенно когда
Топа - наш "кавказец", огромный добродушный волкодав - носится кругами и
даже лает от радости: он, в своей мохнатой шубе, всегда рад прохладе. Отец
посмеивается, что мы с Ванькой любим эту пору года как Пушкин, который
написал "Дни поздней осени бранят обыкновенно, Но мне она мила, читатель
дорогой..." Что ж, мы не против. А Пушкин лучше нас объяснил, почему
поздняя осень так хороша. Хотя нам, признаться, все нравится, лето, весна и
зима тоже.
Отец - как мне раз за разом приходится объяснять в моих историях -
начальник крупнейшего заповедника на северо-западе России, в краю озер,
входящих в систему Волго-Балта. Остров Соленый Скит, на котором мы живем,
протянулся между Городом и южной оконечностью заповедника, поэтому и до
школы рукой подать, и у отца его хозяйство под боком. Конечно, в пору
нестойкого льда, где-то с неделю весной и осенью, с острова не очень
вылезешь, но нам так больше нравится. Когда начался нынешний ледостав, отец
решил переждать его дома, а не в охотничьем комплексе заповедника. Устроить
себе нечто вроде недельного отпуска, а заодно привести в порядок "бумажные"
материалы - результаты многолетних исследований дикой жизни, которых
накопилась просто тьма-тьмущая и которые нуждались в обработке и
систематизации. Вот отец с мамой (мама - тоже биолог, она, как и отец,
закончила биофак) и торчали целыми днями в отцовском кабинете, разгребая
архивы и перенося все ценные данные в недавно появившийся у нашей семьи
компьютер. А мы с Ванькой то гуляли, то носились по комнатам нашего
огромного дома, играя в разные игры, то читали, то смотрели телевизор.
Неделя дополнительных каникул - это блеск.
На третьей или четверто



Содержание раздела