a64408b1     

Биленкин Дмитрий Александрович - Двое И Знак



Дмитрий Биленкин
Двое и знак
Апеков уже с неделю работал в этих местах и почти всякий раз, когда
направлялся в пещеры, встречал Сашу. Сначала дорогу пересекало лениво
жующее стадо, затем появлялся он сам с кнутом через одно плечо,
транзистором через другое, баском покрикивающий на своих подданных.
Широкополая небрежно заломленная шляпа, дешевый джинсовый костюм, высокие
с отворотом сапоги издали делали его похожим на киноковбоя, но вблизи
впечатление рассеивали льняные, на зависть девушкам, кудри до плеч, чистая
синева глаз, мягкий сквозь загар румянец доверчиво-внимательного лица -
хоть сейчас пиши с юноши идиллического пастушка, нестеровского отрока,
кроткого Леля. Правда, для этого его надо было не только переодеть в
холстину и лапти, но и снять нашейную цепочку с гаечкой. А заодно
поубавить мускулов, перекат которых сразу придавал его как будто хрупкой
фигуре мужицкую основательность.
Встречи вряд ли были случайными. И то сказать, человек, шарящий по
склонам, что-то высматривающий в скалах, лезущий во все грязные норы и
щели не мог не вызвать любопытства. Первые дни Саша лишь здоровался
издали, наконец попросил огонька, чтобы прикурить, и слово за слово,
разговор завязался. Сам собой последовал и ожидаемый вопрос. Очарованный
кротким сиянием глаз паренька, Апеков было увлекся, начал целую лекцию о
пещерной живописи, значении для культуры всякой новой ее находки, однако
вскоре почувствовал, что в сознание собеседника его слова входят, как
гвозди в вату. Археолог не сразу уловил эту перемену, ибо внимание не
покинуло Сашу, оно просто обратилось вовнутрь, словно в незримой двери
повернулся ключ, - вроде бы ничего не изменилось, но дверь уже заперта и
стучать бесполезно. Когда же уязвленный Апеков в досаде скомкал свои
объяснения, Саша только взмахнул пушистыми ресницами и сказал:
- Наука.
Не сказал - подытожил. Дождь. Солнце. Лес. Стадо. Наука.
Это и вовсе рассердило Апекова. Но подумав, он решил, что для парня из
лесной глухомани наука и все с ней связанное - примерно то же, что звезды
в небе: не заметить нельзя, но нужды в них никакой. Так и здесь - обычная
дань любознательности.
Они попрощались, и Апеков остался в уверенности, что больше
преднамеренных встреч не будет. Он ошибся. Стадо все так же продолжало
пересекать его путь, хотя трудно было понять, как Саше это удавалось.
Карст здесь был развит сильно, район мог оправдать надежды, по пока не
было даже намека на успех, и Апеков часто менял маршрут. Коровы же не
летают. Тем не менее, выбираясь на новую дорогу, Апеков уже знал, что
скорее всего услышит впереди треск кустарника, сопение, хруст травы, затем
в просвете покажется гладкий, в черно-белых разводах коровий бок, а там и
Саша появится.
Спустя день или два после первого разговора Саша поинтересовался,
сколько ему, Апекову, платят. Апеков ответил. Саша задумчиво перевел
взгляд на коров.
- Понятно... Мне на сотню больше платят. Но-о, лешая, куда прешься!
Снова констатация факта как некой самоочевидности. Он, Саша, пасет
стадо, обеспечивает удой и нагул, ему и платят больше, чем ученому,
который занимается тем, без чего прожить можно. Все справедливо, иначе и
быть не может.
- Что ж, - резко, с некоторым раздражением спросил Апеков, - так и
будешь всю жизнь коров пасти?
Синь Сашиных глаз потемнела недоумением, словно он спрашивал: ученый
человек - неужели не понимает?
- Не... - пояснил он, помедлив. - Мне в армию скоро. Буду проситься в
летчики. Меня возьмут, я здоровый. Там



Содержание раздела